Купе смертников - Страница 55

Ответ: Я никого не убивал. Я не знал, как положить этому конец. Жан Лу утверждал, что это необходимо. После Трамони им овладела одна-единственная мысль: убивать. Он утверждал, что это проще простого, стоит только начать. О смерти Риволани я узнал лишь сегодня утром из газет. И уже вы мне сказали, что он убил еще эту девушку.

Вопрос: Когда Габер узнал, что Гароди не было в поезде?

Ответ: Он знал это с самого начала, ведь это он разговаривал с контролерами по телефону. Они помечают галочкой имена пассажиров в своем списке. Около фамилии Гароди галочки не было. Ему просто оставалось промолчать. Допрашивая Гароди, он уже знал, что она лжет, но она настаивала на том, что была в поезде, и это еще больше запутывало вас.

Вопрос: Габер знал также, что ее полка тем не менее была занята. Это его не беспокоило?

Ответ: Беспокоило. Его еще много что беспокоило. Глупое поведение Трамони. Слишком много народу видело его в поезде. К тому же Трамони нашел лотерейный билет в кармане у Жоржетты, в пустой коробочке из-под аспирина. Мы потом узнали об этом, свидетели вспоминали, что Жоржетта в вагоне доставала коробочку из чемодана. Она, верно, хотела иметь ее при себе. Она всегда так поступала. Но Трамони не придумал ничего лучше, как положить пустую коробочку обратно в чемодан. Жан Лу говорил, что вот из-за подобных глупостей все и попадаются.

Вопрос: Объяснил ли вам Трамони, как он узнал о выигрыше в семьсот тысяч франков?

Ответ: Это жалкий субъект. Когда я увидел его у Габера, он дрожал всем телом. Он сказал, что хотел просто отобрать у нее лотерейный билет. И не хотел, чтоб она кричала. Он записывал номера всех лотерейных билетов, которые продал. А так как она никому не сообщила про свой выигрыш, он решил, что она еще не видела таблицы в газетах, еще ничего не знает. Он взял очередной отпуск и поехал за ней в Париж. Не знаю, как он собирался выкрутиться. Думаю, он был придурковат.

Вопрос: А вы, как вы собирались выкрутиться?

Ответ: Не знаю. Я полностью положился на Габера. Когда мы говорили об этом втроем у него дома, все казалось таким простым, и мы не представляли себе конкретных лиц. Я и револьвера никогда не видел, пока он мне его не показал.

Вопрос: За что ты его ненавидишь?

Ответ: Я его не ненавижу.

Вопрос: Почему ты хочешь всю вину свалить на него?

Ответ: Потому что теперь это не имеет значения. Потому что это ничего не изменит. Потому что, когда он вошел в вагон, я уже успел получить по чеку. Если Трамони не сделал бы этого, он бы сам убил Жоржетту. Я в этом уверен. Ему надо было кого-то убить.

Вопрос: Какую цель вы преследовали?

Ответ: Я не понимаю вопроса.

Вопрос: Почему вы все это сделали?

Ответ: Не знаю. Мы хотели уехать в Южную Африку или Австралию. Сперва уехал бы я с шестью миллионами Элианы, затем, чуть позже, ко мне приехала бы Жоржетта. И может быть, Жан Лу. Не знаю. Мы бы что-нибудь придумали. Мы бы уехали.

Человек по имени Грацци, облокотившись о стол и обхватив лоб левой рукой, сидел один в кабинете своего шефа, на ладони правой руки у него лежали два оставшихся патрона из барабана револьвера «смит-вессон». Он думал о своем сынишке Дино — ему всего три года и семь месяцев, и спит он, сжимая маленькие кулачки на подушке, — думал, как и всегда, о разных глупостях. Когда шеф вошел, он медленно положил перед ним оба патрона.

Шеф взглянул на него, закрыл дверь, бросил на стол отпечатанные на машинке странички, которые принес, и сказал:

— Ну что, мистер Холмс, как здоровье? Я должен был пойти вечером в кино, но тут я прогорел.

Он достал из верхнего кармана пиджака сигарету, произнес:

— Эта скотина Фрегар, верно, вздохнул с облегчением. Огня, пожалуйста, у меня всегда уводят спички.

Дверь снова отворилась, и Малле, просунув голову в кабинет, сообщил, что девчушка ждет в коридоре.

— Вот незадача, — проговорил Грацци, — я чуть было не забыл.

Он попросил соединить его с Марселем. Сказал шефу, что сейчас освободит кабинет, вот только договорится, как привезти в Париж этого парня. Белокурая девушка нерешительно перешагнула через порог, и шеф обратился к ней:

— Входите же, милочка, усаживайтесь в это кресло, ну, как у вас на работе?

Она ничего не ответила. Стояла у окна, и свет лампы освещал ее немного бледное красивое лицо. Грацци смотрел на нее, разговаривая по телефону.

— Слушай меня, малыш. Сейчас семь часов. Через час тебя отвезут в Мариньян. Твой отец дал согласие. Тебя заберет военный самолет, который летит из Алжира. Я буду ждать тебя в аэропорту Бурже.

— В котором часу я прилечу?

— Часов в одиннадцать. Что касается сегодняшней ночи, то я с твоим отцом договорился. А завтра он уже будет здесь.

— Чтобы защищать меня?

— Нет, чтобы привезти тебе чистое белье. Возможно, тебе придется встретиться с Габером и Гранденом, ты не против?

— Ну, встретиться я бы предпочел с кем-нибудь другим.

— Даю тебе еще пятнадцать секунд и вешаю трубку.

И пока девушка говорила по телефону, стоя в своем голубом пальто, а свет лампы освещал ее белокурые волосы, шеф продолжал курить свою сигарету, посыпая пеплом пиджак, и лицо его, хоть он и выглядел усталым, как обычно лоснилось.

Грацци обошел стол. До него доносился голос паренька, говорившего на том конце провода. Мадемуазель Бенжамина Бомба стояла, вытянувшись перед лампой, спиной к ним, в ответ она лишь молча кивала головой: «Да, да, да». А паренек говорил:

— Ты слышишь меня, алло, они привезут меня, алло, я снова увижу тебя, сегодня вечером я увижу тебя, алло, ты слышишь меня, ты не отвечаешь мне, Бэмби. — Он говорил: — Бэмби, моя маленькая Бэмби.